Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]
Движение привлекло внимание девушки, оторвав от разглядывания незнакомого мира. Сначала она подумала, что это Страж Небес, но моментально осознала ошибку: этот «кот» носил не просторную мантию, и даже не военный мундир Империи. Мягко мерцающая пепельным блеском пончоподобная верхняя одежда, плотно прижатая к талии чем-то невидимым — и далее свободно спускающаяся к ногам. Длинные наплечники из странного материала, похожего на черное непрозрачное стекло; простроченные алыми нитями широкие темно-синие рукава до локтей; черные штаны из плотной ткани, покрытой россыпью багровых спиралей. На груди, примерно там же, где Страж Небес носил герб своего Клана, у этого тэш’ша белыми нитями был вышит сложный узор: сплетение завитушек, дуг и коротких росчерков. А над узором белое кольцо, в центре которого то ли ящерица с по-змеиному длинной шеей, то ли бескрылый дракон, замахивался одной из шести когтистых лап.
В отличие от Стража Небес его шерсть густо покрывали черные пятна и полосы — одно из главных различий между двумя существующими тэш’шскими расами. Остальные различия можно было найти, только вооружившись микроскопом.
— Х’хиар Тахарансья-рантья, — услышала Жанна наполовину понятное пояснение. «Наполовину» — потому что имени она никогда раньше не слышала, а вот титул встречала в справочниках. И если справочник не врал, то она смотрела на изображение того, кто в далеком (или не очень) будущем встанет во главе всей Империи Тэш’ша. Смотрела на ее следующего правителя.
Качественная, создающая полную иллюзию присутствия, голограмма командующего пришедшим на Сиоа флотом замерла перед планетой. Х’хиар протянул руку, указывая на что-то невидимое Жанне, и перед ним в воздухе развернулось изображение поверхности с высоты птичьего полета. В центре появившегося фрагмента Сиоа — гладкой как стол равнины — стояло странное сооружение: множество шпилей, поднимающихся из огромного, облицованного отполированными до блеска красными пластинами, куба. Каждую из его граней, кроме верхней, скрытой под основаниями шпилей, хаотически усеивали круглые отверстия, из которых то и дело выпрыгивали маленькие фигурки, раскрывающие широкие крылья, переводя падение в плавный полет. Другие наоборот подлетали к отверстиям, плавно гасили скорость, складывали крылья и исчезали внутри. С высоты, откуда они смотрели на жителей планеты, почти невозможно было сказать — это индивидуальные летательные устройства, позволявшие уподобляться птицам, или населявшая планету раса на самом деле обладала крыльями.
Но внимание Жанны привлекло не загадочное сооружение, и не аборигены планеты. Едва она увидела поверхность Сиоа, как ей показалось, что вся равнина пульсирует, шевелится, движется. Сперва она решила, что это ошибка проекционной аппаратуры тэш’ша, но приглядевшись, поняла, что причина не в аппаратуре. Поверхность действительно двигалась, перемещалась… потому что по равнине к шпилям и кубу двигались сотни тысяч, если не миллионов существ. Их было так много, что они все вместе казались одной огромной живой тварью, текущей к центру равнины, спешащей, стремящейся укрыться от заполонивших ночные небеса рукотворных звезд. Как и летунов, Жанна не могла разглядеть подробно этих существ, чему, пожалуй, была даже рада: само сооружение, как и раннее вид кораблей Альянса вызывал у девушки ничем, вроде бы, необъяснимое отвращение. И ей совсем не хотелось вблизи рассматривать тех, чьи творения так повлияли на нее.
Тэш’ша на записи двенадцатилетней давности что-то негромко сказал. Жанна не поняла ни слова — это был не Всеобщий диалект, и даже не диалект Стражей Небес, — но от одного звука этого голоса вздрогнула. Обычный гортанный, рыкающий голос тэш’ша, звучащий даже мягче, чем у Стража Небес… но почему ей после первого же слова вспомнилась любимая поговорка Вещуньи: «чувство, как будто кто-то прошелся по моей могиле»?
Х’хиар выпустил коготь и вычертил поверх «окна на Сиоа» два символа, загоревшиеся злым багровым светом. Потом оба погасли, оставив после себя правильный шестиугольник лазурного цвета. Тэш’ша обхватил шестиугольник и сдвинул его так, чтобы центр фигуры оказался точно на скоплении шпилей.
Жанна нервно сглотнула. Действия тэш’ша казались безобидными, но отчего-то ее все сильнее и сильнее била дрожь. Нехорошее предчувствие, вроде испытанного во время речи Фарбаха, не отпускало девушку. Совсем рядом был Джон, но и присутствие напарника не успокаивало. Совсем.
Шестиугольник из лазурного стал белым. Потом поочередно каждая из шести линий загорелась красным. В углах фигуры набрякли жирные алые точки, седьмая точка появилась в ее центре.
Х’хиар несколько секунд наблюдал за происходящим, затем быстро дотронулся до каждой из точек в углах шестиугольника. Занес палец над последней точкой в центре, на мгновение замер — и бережно чиркнул когтем по ней. Вся фигура замерцала: сначала точки в углах, потом соединяющие их линии, потом искра в центре.
Повинуясь неясному предчувствию, Жанна оглянулась — и кровь в венах застыла. Шесть кораблей, окружавших их, мерцали таким же алым цветом, все быстрее и быстрее, подчиняясь ритму фигуры перед Х’хиаром. Она посмотрела на тэш’ша, на едва видимого Джона, на тень Стража Небес, на готовящиеся выполнить приказ корабли, на планету — в отчаянной надежде, что остановить, помешать тому, что должно произойти. В самом конце ее взгляд остановился на равнине, на сплошной реке живых существ, бегущих к цитадели и шпилям, к парящим вокруг на широких крыльях летунам… «Господи, нет!» — она попыталась закричать, остановить это, но побелевшие губы не шелохнулись, и бессмысленный вскрик прозвучал только в ее собственной голове.
Шестиугольник вспыхнул в последний раз и погас.
С кораблей сорвалось нечто маленькое и быстрее, чем разум смог осознать случившееся, рванулось к планете. Затем еще по одному снаряду понеслось вдогонку, но если первые были видны благодаря сопроводившим их отметкам, то вторые сверкали так, словно были кусочками солнца, осколками брошенных с небес звезд. И только после того, как шесть кинетических снарядов вонзились в атмосферу, окружив себя облаком плазмы, флагман тушд-руала в свою очередь открыл огонь.
«Нет!»
В огненном ореоле кинетические снаряды вошли в поверхность Сиоа, разметав все, что имело несчастье очутиться в месте удара, вывесив грязный, густой плюмаж пыли и дыма. Почва вздрогнула, приподнялась, опустилась — и будто разбуженный гостинцами с неба титан со всей силы ударил в ответ из глубин.
Это было похоже на взрыв, на извержение вулкана. Кипящий, беззвучно ревущий ураган подхватил и швырнул в небо все, что окружало точки удара на много сотен метров. Страшные судороги пошли волнами во все стороны от колоссального выброса, как вовне, так и внутрь, сходясь к центру, к колеблющемуся, трясущемуся, разваливающемуся как карточный домик сооружению. Следом бежали трещины, каждая из которых с легкостью заглотнула бы перехватчик Жанны и Джона, земля ходила ходуном, вздымаясь, опадая, как море в шторм.
Но это все было не более чем прелюдией, увертюрой. Осколки солнца, осколки звезд пали с небес. Снаряды с антиматерией вонзились в сердце поднимающимся им навстречу тучам пыли и грязи — и ночь стала днем.
Все исчезло, утонуло в океане истребительного света. Еще не сокрушительная ударная волна, еще не сошедший из недр звезд жар — только шесть одновременных вспышек испарили, истребили все, что умудрилось уцелеть вблизи истоков вырвавшегося из-под земли шторма. Даже ослабленный передачей на борт флагмана безумный блеск отшвырнул сумерки, осветив и равнодушно следящего за людьми «кота», и обратившегося в статую Шонта, и мелкими шажками пятящуюся Жанну.
Изображение ада на Сиоа померкло, когда седьмой снаряд обратил в пыль остатки цитадели, вернув общий план планеты. Единственным отличием было расходящееся бело-желтое пятно, быстро темнеющее, наливающееся багрянцем, расталкивающее, раздвигающее прочь облака. Х’хиар что-то сказал, скорее всего, самому себе — и мрачное удовлетворение в его голосе услышали и люди, — и коротко выплюнул приказ в пустоту.
Шар Сиоа перед ними потемнел, а когда вернулся к прежнему виду — от полюса до полюса его усеяли лазурные шестиугольники, снимая все вопросы о судьбе планеты.
Планетарная стерилизация. Полное истребление всего живого на поверхности. То, к чему за время войны с Империей, ни люди, ни тэш’ша в зоне конфликта не прибегали ни разу.
Десятки шестиугольных фигур стали белыми, затем красными, начав мерцать…
— ХВАТИТ!!! — ее крик оглушил ее саму. Она и не подозревала, что может крикнуть так громко. Не подозревала, что может чувствовать такую ярость к тому, чьи сородичи учинили подобный кошмар. Не подозревала, что, всегда гордящаяся умением владеть собой, она не сможет унять колотящую ее лихорадочную дрожь.
